наши предосторожности одобряли, хотя пользы, на мой взгляд, от наших проверок не было никакой.

Ведь если бы в доме действительно вздумал укрыться грабитель, к тому же вооружённый до зубов, то самой большой удачей было бы не застигать его врасплох, вынуждая на ответные действия. К тому же мне трудно представить себе грабителя, которому пришло бы на ум затаиться в шкафах или под кроватями в доме, где во главу угла поставлены простая жизнь и возвышенность помыслов. Да грабителей там ни разу и не отыскалось.

Затем мы тщательно гасили всё, дающее свет, чтобы ночью вдруг не случился пожар. Исключение делалось только для Ноэля. Он уверял, будто бы в темноте его подстерегает всякое-разное неприятное, но стоит зажечь свечу, как оно улетучивается. И сколько мы ни твердили ему о здравом смысле и научном подходе, твёрдо стоял на своём.

Проделав всё вышеупомянутое, мы переодевались в пижамы, которые, по просьбе Освальда, отец разрешил нам носить вместо ночных рубашек. Очень удобная вещь, особенно для игры в клоунов, вест-индских плантаторов или кого-то подобного. В пижамах мы и расходились по кроватям, дабы отдать свои юные организмы во власть всеисцеляющего сна.

Тем вечером, о котором я вам рассказываю, мы заснули под шум продолжавшегося ливня и надсадный вой ветра с болот. Он бушевал там с яростью распоясавшегося маньяка, временами постанывая, словно кузнец, орудующий тяжеленным молотом. И сквозь тёмную ночь, ветер и ливень к нам, ничего не ведающим во сне, всё ближе подкрадывалось нечто пугающее.

Если это звучит как зловещее предзнаменование и ваши сердца, дорогие читатели, застыли от ужаса и тревоги о нашей участи, значит я справился со своей задачей. Но мне совершенно не хочется, чтобы тревога переросла у вас в скорбь, а потому спешу сообщить: мы не были злодейски убиты в постелях и не заснули навечно с ангельскими улыбками на лицах, чтобы уже никогда не проснуться. Ничего подобного. Нас ожидало иное испытание.

Мы все, должно быть, уже немалое время пребывали в глубоком сне, когда Освальд пробудился от резких и болезненных тычков в спину. Открыв глаза, он увидел Дикки, который в такт тычкам вопрошал с нотками ужаса в голосе (хотя сам уверяет, будто бы никаких таких ноток не было):

– Что это? Что это такое?

Освальд приподнялся на локте, прислушался, но уши его уловили лишь хихикающее бульканье воды, выливавшейся из переполненной бочки под окном.

– Что, собственно, ты имеешь в виду? – поинтересовался он без намёка на ярость, которая наверняка обуяла бы многих других старших братьев, разбуженных среди ночи тычками в спину.

– Да вот это! – воскликнул Дикки. – Опять!

Тут Освальд и впрямь услышал звук, какой производят молотящие по дереву кулаки. Кто-то изо всех сил барабанил по парадной двери, которая в доме, существующем под девизом «простая жизнь и возвышенность помыслов», не была снабжена дверным молотком.

Подавив страх, если таковой и возник (а я не собираюсь здесь уточнять, возник он или нет), Освальд зажёг свечу. И ещё прежде чем она успела после первой вспышки пламени погаснуть, что обычно и происходит, звук повторился.

У Освальда нервы железные, но, когда на пороге спальни внезапно возникают две белые фигуры, вздрогнет любой. Так с Освальдом и случилось, и никто на его месте сразу не распознал бы спросонья, что эти два призрака на самом деле Элис и Дора в ночных рубашках.

– Там грабитель? – спросила Элис, и зубы её стучали на каждом слове.

– Думаю, это миссис Бил, – сказала Дора. – Вероятно, она забыла ключи.

Освальд достал из-под подушки свои часы.

– Половина первого ночи, – возразил он.

Во входную дверь дома снова забарабанили. Тогда храбрый Освальд, выйдя на лестничную площадку, направился к окну, которое располагалось над входной дверью. Остальные присоединились к нему. Освальд, прямо в пижаме, открыл окно и громко осведомился:

– Кто там?

Снизу донеслось шарканье, и стоявший там, чуть отступив назад, спросил:

– Это дорога на Эшфорд?

– Эшфорд в тринадцати милях отсюда, – начал объяснять ему Освальд. – Вам нужно на Дуврскую дорогу.

– Нет уж, на Дуврскую я не хочу, – откликнулся голос внизу. – Дувра с меня достаточно.

Сердца наши дружно заколотились от тревожного сочувствия. Именно так мы потом называли охватившее нас состояние.

– Ну а Эшфорд в тринадцати милях, – повторил Дикки объяснение Освальда.

– В доме, кроме вас, кто-то есть? – задал новый вопрос человек внизу.

– Скажи, что у нас тут мужчины, собаки и ружья, – прошептала Дора.

– Нас шестеро, и все вооружены до зубов, – сообщил незнакомцу Освальд.

Тот рассмеялся:

– Я не грабитель. Просто заплутал, такие дела. Думал, до сумерек доберусь в Эшфорд, но сбился с пути и с тех пор бродил под дождём по всем этим болотам. Полагаю, теперь меня уже с собаками ищут, но я ужасно устал и больше идти не могу. Вы не впустите меня? Я бы хоть погрелся у вас возле кухонного очага.

Освальд втянул голову обратно, и у нас прямо на лестничной площадке состоялся экстренный совет.

– Вот так-так, – проговорила Элис.

– Слышали, как он сказал насчёт Дувра и того, что его уже ищут? – спросил Освальд.

– Слушайте, может, всё-таки впустите меня? – снова послышалось снизу. – Слово чести, я человек приличный.

– Жаль, что он это сказал, – тяжело вздохнула Дора. – Мы ведь его не спрашивали. Ужасное положение.

– Похоже, он очень устал, – добавила Элис.

– И к тому же промок до нитки, – подхватил Освальд. – У него в ботинках так вода хлюпает, что мне даже из окна было слышно.

– А что случится, если мы не пустим его? – спросил Дикки.

– Случится, как с теми солдатами, – откликнулся Освальд. – Поймают и отвезут назад. Знаете, лично я собираюсь рискнуть, а вы, если боитесь, можете запереться у себя в комнатах.

С этими словами он опять высунул из окна свою храбрую голову, и на отважную его шею с крыши тут же ринулись струи дождя, будто из лейки на прекрасный цветок.

– Сбоку есть дверь с крыльцом, – крикнул Освальд. – Бегите за угол и укройтесь там, а я через секунду спущусь.

Маленькая задержка диктовалась решением, принятым ещё в ранней юности: никогда не встречаться с ночными визитёрами, прежде чем не наденешь ботинки. Освальд и Дикки обулись, влезли в куртки, велели девочкам отправляться к себе, а затем спустились вниз и открыли парадную дверь.

Незнакомец, услышав, как мы отодвигаем засовы, уже поднялся по ступенькам крыльца. Мы вежливо придержали дверь, пока он входил, а затем захлопнули. В доме он принялся с диким видом озираться по сторонам.

– Будьте спокойны. Вы здесь в безопасности, – заверил его Освальд.

– Спасибо, – кивнул незнакомец. – Я